Мыши молчали. Никто из них не проронил ни слова и даже не взглянул вверх, никто не запнулся на бегу. Они словно бы не видели и не слышали ее, а только с безмолвной целеустремленностью шли и шли вперед.
Тут их крылатая колесница перевалила через кряж, деревья расступились, и перед ними предстало ужасающее зрелище. Десятки тысяч мышей покрывали землю сплошным темным ковром, тщетно пытаясь взобраться по гладкому, как каток, почти отвесному ледяному склону. Отражавшееся от него солнце слепило глаза, но Янтарка все же разглядела это шевелящееся живое покрывало: одни мыши пытались прыгать, другие преодолевали подъем мелкими шажками.
У подножия склона расположилась на пикник стая койотов. Их шерсть всех оттенков серого и бурого выглядела по зиме какой-то драной. Койоты были по уши набиты мышами, а животы их раздулись, словно они проглотили подушки. Они даже уже не гонялись за добычей, а просто лежали на снегу и загорали. Когда мышь, не разбирая дороги, перескакивала через них, они, так и быть, проглатывали ее, хотя уже и без особого желания.
Лишь один еще пытался охотиться — если эту методику, конечно, можно было назвать охотой. Он лежал у подножия ледника, наполовину вкопавшись в снег, и держал пасть широко открытой. Мыши шли сплошным потоком, и каждые пару секунд одна-две самостоятельно заходили в гостеприимно распахнутые врата, так что хозяину оставалось только захлопнуть их и предложить гостям располагаться поудобнее… и поглубже.
Янтарка, остолбенев, созерцала эту кошмарную картину. Что-то вроде этого она уже видела на прошлой неделе, когда заглядывала в глаз тритона. Она видела мышей, слепо стремившихся в объятия смерти. Это было так ужасно, что казалось ненастоящим.
И вот теперь реальность поразила ее в самое сердце.
Внезапно сова поднялась над хребтом, горы перестали заслонять даль, и червиная песнь ринулась ей в уши, невзирая на резной шлем из ореховой скорлупки.
Песня настигла ее как удар клюва по черепу. Все мысли и надежды покинули ее. Янтарка протянула лапки и сделала шаг вперед, в пустоту…
Глава четырнадцатая
КРОУЛИ, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ
Когда твой враг узрит лик чистого зла, лучше, чтобы этот лик принадлежал одному из наших ребят.
Малютка Таволга протиснулась под забором на заднем дворе миссис Пумперникель. Она возглавляла объединенный отряд мышей и полевок, готовящихся совершить набег на мусорный контейнер.
Они проскользнули под громадной елью, используя заросли поганок как прикрытие против нападения сверху. Таволга была вооружена копьем, сделанным из деревянной зубочистки, а на голове у нее красовался шлем из ореховой скорлупки, хотя ситуация вроде бы не предполагала никакого риска.
Остановившись за забором, она окинула мусорный бак долгим взглядом. Что-то было не так.
Она понюхала воздух на предмет Домино. Мыши с позором изгнали кошку несколько дней назад, но ведь кошки имеют свойство возвращаться.
Пахло однако же только людьми. Вряд ли это можно считать чем-то из ряда вон выходящим — впереди высился человеческий дом.
Таволга добралась до края газона и бросила еще один осторожный взгляд на небо. Ни ворон, ни ястребов, никакой другой опасности сверху.
Издав предостерегающий писк, она взяла копье в зубы и поскакала к ближайшему контейнеру.
Мыши из зоомагазина с восторженным визгом покатились за ней. Таволга встала на стражу у подножия бака, а остальные кинулись на штурм.
Одна из мышей живо закинула рыболовный крючок за край и принялась взбираться наверх по прикрепленной к нему леске с узлами.
Через несколько секунд с полдюжины мышей уже попрыгали в бак. Таволга забралась последней и заняла пост на краю, зорко озирая окрестности.
Соблазнительные запахи изнутри одолевали ее. Латук… и остатки огуречного салата, свежеприготовленная овсянка и печенье с арахисовым маслом.
В животике у Таволги забурчало от голода, а изо рта потекли слюнки.
— Ура! — закричал кто-то из мышей снизу — видимо, нашел что-то интересное.
Послышались возня, писк, восклицания «Ух ты!» и «Никогда такого не видела!».
Таволга слышала, как мыши шуршат бумажками, зарываясь поглубже в мусор.
Ей так хотелось есть, что она не совладала с собой и заглянула-таки в бак — что же они там такое нашли?
Взору ее предстало настоящее чудо. На ложе из салата раскинулась громадная пицца с пеперони. Из ее равнины вздымался целый лес тонко нашинкованной моркови, а в центре высилась гора черники.
У стенок бака гостеприимно расположились полянки печенья и перелески сливочной помадки.
Таволга глядела на все это чуть ли не со слезами на глазах, и сердечко ее быстро билось от удовольствия и благодарности…
Но что-то здесь было не так. Еды было слишком много. Нормальный мусорный бак должен быть набит грязной бумагой и гнилыми коробками — а тут еда, море еды… даже не тронутой человеком.
— Это ловушка!!! — успела пискнуть она.
Что-то хрустнуло у нее над головой, и она стремительно обернулась.
Дюжина человек окружили мусорку. Выглядели они как спецназ, сплошь в черном ночном обмундировании. При них были автоматы, на одном глазу — приборы ночного видения, ниже коробились бронежилеты, словно каждого засунули в пуленепробиваемую тумбочку.
Дюжина стволов неприветливо смотрела на Таволгу, красные огоньки лазерных прицелов слепили глаза, как маленькие злые солнышки.
Еще один человек протолкался через оцепление. На нем был костюм биологической защиты, сделанный из золотой фольги, лицо прикрывал толстый щиток из зеленого стекла. Такая экипировка способна была не только сдержать натиск обнаглевших химикатов, но и противостоять радиации и несовместимым с жизнью температурам ядерного взрыва, случись он неподалеку.
Чудовище наклонилось над Таволгой, тяжело сопя через встроенный в костюм респиратор, потом что-то пробурчало на человечьем языке.
После этого генерал Кроули наставил пистолет на Таволгу и грозно сказал:
— А теперь слушай сюда, ты, мелкий марсианский придурок. Меня зовут Айра Кроули, и я — генерал ПРИМАТа, Подразделения Радикальной Икологической Милиции Американских Территорий. Можешь звать меня Большим ПРИМАТом, если хочешь. Это моя планета, и если ты осмелишься ткнуть меня этой своей колючкой, я сопли вареной не дам за твою жизнь. А теперь живо отведи меня к вашему главному.
Таволга, разумеется, не поняла изо всей этой речи ни слова. Но ярость в голосе она почувствовала очень хорошо и поняла, что деваться ей некуда.
Дрожа от страха, она уронила копье и признала себя побежденной.
Глава пятнадцатая
СТРАННАЯ НОРА
Когда ты устал и продрог до костей, самая скромная нора покажется родным домом.
Янтарка пришла в себя и обнаружила, что Бен держит ее в объятиях. Она была мокрой от пота и такой разбитой, словно пять часов без перерыва сражалась с совой. Сердечко ее дико колотилось в грудной клетке, а легкие никак не могли захватить достаточно воздуха.
Лапы Бена плотно закрывали ей уши.
«Это снова случилось, — поняла она. — Я поддалась песне червя».
Что-то рухнуло ей на голову. Она подняла глаза: снег метался в воздухе огромными белыми хлопьями, любого из которых хватило бы, чтобы похоронить незадачливую мышь. Яростная буря трепала горы, кругом оглушительно выл ветер.